 |
| http://www.pk.kiev.ua/books/2006/12/07/173406.html |
Интеллигентная боль Улицкой
В 1996 году был опубликован роман "Медея и ее дети", который вывел его автора, Людмилу Улицкую, в число финалистов Букеровской премии 1997 года. И если тогда до получения премии дело не дошло, то в этот раз у Улицкой шансов на "Букера" куда больше.
Впрочем, кое-кто склонен усматривать в книге Улицкой конъюнктурный душок. Дескать, сочинение ее в модном ныне духе глобализма, за который щедро раздают различные литературные премии. Вспомните хотя бы роман англичанки Моники Али "Брик-лейн", который вошел в прошлогодний шорт-лист букеровской премии потому, что в нем речь шла о тяжелой судьбе "безмолвной мусульманки", "которая даже в Лондоне умудрялась жить по законам, усвоенным со времен детства в глухой деревушке". У Улицкой во главе повествования – переводчик Даниэль Штайн, еврей-легенда, принявший католицизм и выступающий за слияние христианства и иудаизма в единую церковь. Впрочем, писательница была готова к тому, что после выхода книги, камней в ее огороде прибудет: "Думаю, что после этой книги мне оторвут голову. Но мне было нужно сказать то, что я считаю важным, и я это сделала".
Летом 1992 года в гостях у Людмилы Улицкой остановился 70-летний израильтянин Даниэль Руфайзен (у Улицкой он – Штайн). Именно его судьба и дала жизнь роману, на строительство которого у писательницы ушло 14 лет. Во время войны он, ассимилированный польский еврей, отлично знающий немецкий, смог выдать себя за полунемца-полуполяка. И устроиться переводчиком гестапо на территории оккупированной Белоруссии, чтобы, будучи посвященным в планы немцев, предупреждать евреев о погромах и помогать тем из них, кто оказался в гетто. Спас сотни соплеменников. Был разоблачен. Бежал, укрылся у монахов. Проведя год под их крышей, принял католицизм. После войны, в 50-е, переехал в Израиль и создал там религиозную общину католиков, к которой при желании могли примкнуть все, от протестантов до униатов – монах Даниэл был терпим ко всем. Он исповедывал не "ортодоксию, а ортопраксию, то есть не правильное мышление, а правильные поступки". Улицкая тут мыслит в унисон с Руфайзеном: "Это идея меня увлекает, ведь в реальности мы сталкиваемся с огромным количеством людей, которые считают себя христианами, хотя живут совсем не по десяти заповедям".
Почему именно Даниэль вытащен под рампу всего сюжета? У Улицкой есть ответ: "Да он всей своей жизнью втащил сюда целый ворох неразрешенных, умалчиваемых и крайне неудобных для всех вопросов. О ценности жизни, которая обращена в слякоть под ногами, о свободе, которая мало кому нужна, о Боге, которого чем дальше, теv больше нет в нашей жизни, об усилиях по выковыриванию Бога из обветшавших слов…"
Что и говорить, ключевая фигура книги – Даниэль Руфайзен. Все остальные персонажи - лишь одномерная свита, призванная оттенять его многогранную фигуру. Без Штайна роман разлезся бы на сюжетные лоскутки, героями которых стали бы самые разные люди. Мудрая старуха, похоронившая себя среди книг и молчания. Озлобленная коммунистка, доживающая век в израильском приюте. Немка, которая ради искупления вины своего народы вызвалась работать в христианской общине под Хайфой. Католичка, принявшая православие. Израильский радикал. Грустный араб-христианин, cпециалист по иудаике. Лица, лица, лица. Костяк книги - письма, дневники, стенограммы, выдержки из документов, расшифровки магнитофонных записей. Все это организовано в хронологической последовательности. Авторский голос – почти неслышен.
Сев за книгу, Улицкая собрала множество документов, опросила множество свидетелей. Затем честно созналась: "Пишу и заливаюсь слезами. Я не настоящий писатель. Настоящие не плачут". Впрочем, тут она слукавила. В настоящести Улицкой-писателя уже никто не сомневается. Тем более, после этой книги.
(Москва, "Эксмо", 2006)
Где купить: магазин "Орфей"
Почем: 28 грн.