 |
| http://www.mk.ru/numbers/2458/article86380.htm |
Людмила Улицкая: “Написав эту книгу, я вступила в другой возраст”
Новому роману Людмилы Улицкой всего несколько дней от рождения, а страсти уже полыхают. Никто не отрицает, что история католического священника-еврея написана хорошо, даже очень. Прения идут о значимости и масштабности книги. Мы осмелимся предположить, что этой книге отведена страница в истории мировой литературы.
“Даниэль Штайн, переводчик” своим появлением перечеркивает такое призрачное течение литературы с хвостом пренебрежительных ассоциаций, как “женская проза”. Прощание с последними почитателями этого определения: писатель Улицкая отплыла к другим берегам, где правят иные категории. Книга не для мужчин, не для женщин, а для людей.
Читатель открывает роман. Гетто, коммунистка, лагерь, евреи, поляки, иудаизм, христианство… Не про меня — возможно, думает читатель. Дойдя до середины, он понимает, что читать уже не бросит, с этими людьми не расстанется. Одновременно другой мир — и ответы на вопросы сегодняшнего дня. Кто бы читатель ни был — атеист, еврей, афроамериканец, преподаватель экономики или повар на Урале.
“Даниэль Штайн, переводчик” — роман в письмах, записках и дневниках. О еврее Даниэле, который родился в Польше и выжил во время истреблений евреев. У героя был реальный прототип, о чем ниже. Работая в гестапо переводчиком, он вывел 300 человек из гетто, где готовилось полное уничтожение. Чудом избежав расстрела, после войны он уезжает в Израиль и становится католическим священником с небольшим приходом в Хайфе.
Вокруг Даниэля — десятки судеб. Эва Манукян, мать которой сбежала из эмского гетто в числе трехсот спасенных. Хильда, немка с неудачной личной жизнью, но нежнейшим, восприимчивым характером, ближайшая помощница Даниэля. Тереза, “тайная монахиня” с некоторой сумасшедшинкой, “метущаяся душа”. Люди, испытавшие его божественность и одновременно человечность со всем нечуждым человеческим, его милосердие, детскую наивность и апостольскую всеохватность.
Не бойтесь, книга не о Боге, а, конечно, о любви. Даниэль — священник не совсем “правильный”, с точки зрения официальной церкви его проповеди — ересь. Он мечтает воссоединить еврейскую и христианскую церковь, распавшуюся в I веке н.э. “Лично я не могу принять догмат о непорочном зачатии Девы Марии так, как он преподносится сегодняшней церковью. Она была святая женщина и страдающая женщина, но не надо делать из нее родительницу мира. Она не Изида и не Астарта… Я не понимаю, что греки говорят о Троице! Об этом нет ни слова в Евангелии! И еще надо сказать им спасибо, что они не поставили трех богов, а только три лица! Кто хочет треугольника, пусть треугольнику и поклоняется”. Отсюда доносы, разногласия, разгромы в приходе. Когда еще не слишком старый Даниэль разбился на машине, как раз пришла бумага о запрещении ему богослужения.
Цепляющие цитаты. “Еврей — тот, кого неевреи считают евреем”. “Как же ты своим умом пытаешься исчерпать неисчерпаемую тайну Господню?” Актуально: в последние времена начнется “невиданный блуд — человека с материей”, с механизмами, техникой. “Я не хотел быть свободным от Бога, я затосковал по личному Богу”. Этого личного Бога искал Даниэль. “Господь говорит: “Возьми свой крест и иди!” И человек отвечает “да!”…
Роман сделан красиво и крепко. Станет ли бестселлером роман на религиозную тему и будет ли танцевать на верхушках рейтингов, еще вопрос. Слишком он хорош для “лучшей продажности”. В судьбах героев никогда не объясняется слишком много, и тем интереснее додумывать. Весь роман — ощущение, что пока Даниэль жив, но скоро умрет. Жизнь пульсирует, но смерть будет. Со смертью Даниэля обрывается мир праздника и всеобщей любви вокруг него. Кто что смог вынести для себя, то и осталось. Что вы сможете вынести из книги про Даниэля Штайна, переводчика, то и останется.
Людмила Евгеньевна Улицкая рассказала о новом романе:
— В 92-м году ко мне в дом пришел брат Даниэль Руфайзен. Когда он вошел в дом, было ощущение, что ко мне вошел апостол. Маленький, толстенький, очень приватный человек. Совершенно не важный. В сандаликах. В растянутом свитере. В одежде популярной, а вовсе не в сутане. Это ощущение — несколько часов в одной комнате с шаровой молнией — осталось.
— Насколько труден для вас был процесс написания книги?
— Задача была для меня в высшей степени трудной. Я шла по очень острым темам, я рисковала оскорбить, вызвать непонимание. Заверяю вас, что у меня не было ни малейшей задачи кого-то научить. Но в жизни прототипа моего литературного героя было одно качество — любви, милосердия и бесконечной терпимости, притом что он был очень острым человеком. Его нетерпимость могла касаться идей и воззрений, но не людей. У евреев есть легенда: в мире есть 39 тайных праведников. Пока они живы — мир держится.
— Помог ли роман вам самой найти ответы на какие-то вопросы?
— Я увидела Даниэля, когда я находилась в состоянии полнейшего кризиса. Старые установки, наработанные в течение многих лет жизни. Не могу сказать, что я человек очень церковный, но все-таки я в церковь хожу. Ощущение, что христианство дает ответы на все вопросы, закончилось. Когда появился Даниэль, я поняла, что кризис — нормальное состояние для человека. Чувство удовлетворенности, отвеченности на все вопросы, уверенности в том, что ты всегда прав, не есть хорошо.
— Какие книги вам пришлось изучить?
— Я получила еще одно высшее образование. “Симфония” — томик с библейскими отсылками — у меня истрепался за это время. Книги по истории Австро-Венгрии. История Второй мировой войны, история движения немецких войск по Европе, этапы создания лагерей, Литва, Польша, разделы. Огромное количество исторической литературы, переведенной, еврейской, католической. Господи помилуй, я прочитала святого Августина три тома.
— От книги ощущение такой глыбы, монументального труда…
— Все эти большие книжки — три романа я написала… Ты начинаешь ее одним человеком, выходишь из нее другим. Написав эту книгу, я вступила в некоторый другой возраст. Последний это возраст, не последний… Обновился взгляд. Многие вещи я увидела другим глазом.
Московский Комсомолец
от 14.11.2006
Вера КОПЫЛОВА