http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2006/11/08/115389 Избранное чтение: Перевод на человеческий

Людмила Улицкая в борьбе с ангелом литературы

Майя Кучерская
Ведомости

08.11.2006, №210 (1737)

“Даниэль Штайн, переводчик” Людмилы Улицкой — это роман в письмах и роман в разговорах. Здесь нет поступательно развивающегося сюжета — только бесчисленные письма героев друг другу, только их долгие речи, записанные на магнитофон, а также стенограммы допросов, доносы, телеграммы. Сквозь ворох этих бумаг и пленок постепенно проступают узоры нескольких судеб — одна другой пронзительней, пробиваются четкие линии ключевых тем — одна другой острей.

Еврейский вопрос, сосуществование иудаизма и христианства, жизнь христиан в Израиле, пределы человеческой толерантности — вот примерный круг этих тем. Они и составляют гудящий идейный фон жизни главных героев. Еврея Даниэля Штайна, который спас во время войны сотни жизней, а потом крестился, стал католическим священником и посвятил жизнь созданию еврейской христианской общины в Хайфе. Романтической немки Хильды, поехавшей в Израиль искупать вину своего народа перед евреями. Араба-христианина Мусы, убитого вместе с семьей фанатиками. Восторженной католической монахини, со временем оказавшейся женой православного священника. Живущей в Иерусалиме православной инокини, когда-то принадлежавшей русской катакомбной церкви. Страстной коммунистки Риты Ковач, окончившей дни в израильской богадельне и на закате жизни принявшей крещение. Ее дочери Эвы, с трудом и ужасом пробирающейся к любовному терпению, терпению того, что сын — гомосексуалист, а у мужа роман с другой.

Действие течет по разным временам и странам — Вторая мировая война, массовое уничтожение евреев, образование Израиля, Шестидневная война, аннексия Голанских высот, Россия, Литва, Польша, Америка, Германия. И все же “Даниэль Штайн, переводчик” никак не исторический документальный роман, потому что это не роман вообще. Книга почти нарочито антилитературна. Едва все это “огнедышащее разнообразие” начинает превращаться в космос, в целое, в герметичный художественный мир, пусть и выстроенный на документальной основе, раздается звон разбитого стекла. В разомкнутое пространство быстро входит невысокая женщина с короткой стрижкой. Людмила Улицкая. И начинает говорить, поверх голов своих героев, их судеб, сама: книга прослаивается письмами автора к Елене Костюкович, живущей в Италии знаменитой переводчице Умберто Эко и литературному агенту писательницы. Улицкая рассказывает Ляле об отношениях с собственным текстом, еврейским вопросом, литературным вымыслом, Русской православной церковью, раскрывает, кто из персонажей вымышлен, а кто — лишь частично (праведник Даниэль Штайн, например, списан с реального отца Даниэля Освальда Руфайзена, католического священника, умершего в 1998 г.).

Так бывает, иные режиссеры любят сняться в собственных фильмах, хотя бы и в эпизодической роли. Но если их можно заподозрить в тщеславии, то Людмилу Улицкую никак. В этих вставках слышится смертельная усталость от условностей литературы и разочарованность в выразительной силе художественного слова. Все, о чем говорится в письмах Елене Костюкович, и так прямо следует из текста, но автор словно бы не верит, что его и так услышат, и так поймут. И настойчиво объясняет: история иудаизма и христианства намертво переплетены — это раз. Совершенно “не имеет значения, во что ты веруешь, а значение имеет только твое личное поведение” — два. В истории нет “ни побежденных, ни победивших” — три. Оттого-то в центр этого повествования о терпимости поставлен переводчик, полиглот Даниэль Штайн, совсем по-апостольски говорящий с каждым на его языке. Один из самых выразительных образов книги — отец Даниэль в развевающейся сутане, подвозящий на мотороллере хасида в черной шляпе. Любимая мысль его состоит в том, что помимо Библии и Торы существует еще одна чудесная книга — книга жизни. Ее-то и постаралась написать Людмила Улицкая, пренебрегая литературными условностями. Получилось увлекательно, местами трогательно до слез, местами суховато — не так важно, потому что в общем получилось по-человечески. Даже борьба автора с ангелом литературы в конце концов воспринимается как движение на пути к последней правде.

Людмила Улицкая. Даниэль Штайн, переводчик. М.: Эксмо, 2006