Людмила Улицкая: «Думала, не доживу до финала своего последнего романа»
Фото: PHOTOXPRESS
Максим ЧИЖИКОВ — 22.02.2008
Как-то Улицкая призналась, что поначалу писала для своих подруг и не думала, что ее будут читать остальные. Сейчас общий тираж ее книг уже перевалил за миллион. Может, и потому, что, генетик по образованию, Людмила Улицкая неплохо разбирается в биологии человеческих отношений.
В 2001 году она сумела взять, казалось бы, до этого сугубо мужской приз - «Русский Букер» за «Казус Кукоцкого». А в прошлом году писательница получила еще одну престижную литературную премию - «Большая книга» за роман «Даниэль Штайн, переводчик». Незадолго до своего юбилея Улицкая выпустила вкусную новинку - сборник своих пьес «Русское варенье».
- В свое время Борис Акунин дописал чеховскую «Чайку». Ваше «Русское варенье» - это продолжение «Вишневого сада»? То, что после него осталось?
- У меня с Антоном Палычем отношения особые. Я не любила пьес Чехова, но раз в 5 - 7 лет их упорно перечитывала. И вот однажды в Германии я прочла их еще раз, и произошло озарение: чеховский театр абсурда действительно гениален. Мне захотелось поговорить с Чеховым. Единственная возможность поговорить с умершим писателем - написать ему что-то вслед. И я совместила два чеховских сюжета («Вишневый сад» и «Три сестры». - Ред.) в один, перенесла их в наше время, населила одну из дач, на которые когда-то разбился «Вишневый сад», людьми с теми же проблемами и метаниями души. Дачи снова превратились в усадьбу, круг замкнулся. Полтора месяца я сидела и хохотала с утра до ночи, потому что мне было жутко смешно писать эту пьесу. А акунинскую «Чайку», если честно, я даже не читала.
- Мне кажется, вам нравится писать о несчастной женской судьбе, о разрушении души...
- Не согласна. В России у нас есть главный специалист по разрушению - замечательная писательница Людмила Петрушевская. У меня же нет желания что-то разрушить, а, наоборот, есть желание сохранить то, что нас окружает.
- Образование биолога и генетика помогает?
- Научных знаний почти не осталось: лишь отпечатки образного мышления. Хотя, возможно, я была бы и счастлива, оставшись в своей первой профессии.
«Стесняюсь, когда меня узнают на улице»
- Вы как-то заявили, что больше не будете писать романы. Однако выпустили «Даниэля Штайна». Берете свои слова обратно?
- Если вы хорошо ко мне относитесь, то не будете желать мне написать еще один большой роман. Потому что это совершенно непосильная работа. Я боялась, что не доживу до финала «Даниэля Штайна» и не допишу книгу: так мне было тяжело. Я - человек, который хорошо бегает на короткие дистанции. Да и вообще, мне кажется, что у меня лучше получается писать рассказы.
- Вы же начинали как детская писательница...
- У меня и сейчас готовы к изданию четыре книги в так называемом «Детском проекте».
- Как изменилась жизнь после «Штайна» и премии «Большая книга»?
- Еще хуже стала. Больше звонит дома телефон, а я не могу не подойти к нему. Еще больше просят интервью. Если раньше я радовалась любой возможности приехать в Москву, то сейчас здесь работать практически невозможно. А я хочу просто писать книги. Жить в своем интимном частном пространстве. Скромненько так существовать. Я стесняюсь, когда меня узнают на улице, особенно незнакомые люди. Он с тобой здоровается, а ты гадаешь, кто это: неужели по старости лет кого-то забыла?
- Как вы, писатель-интеллектуал, ощущаете себя в мире коммерческой литературы?
- Я не против некоторых проектов, того же Акунина. Мне очень нравилось то, что он делал поначалу. Но я устроена по-другому, я по-другому работаю. Я категорически против работы по плану.
- Что сами читаете?
- Книжек дома гораздо больше, чем возможностей для чтения. У меня лежат горы книжек, которые я собираюсь прочитать. Но они плохо рассасываются. Предпочитаю литературу «нон-фикшн», поэзию.
«Казус Кукоцкого» сняли профессионально»
- Вы довольны, как экранизировали «Казус Кукоцкого»?
- Обычно меня надо еще уговаривать, чтобы я пошла на экранизацию своих книг. Когда Юра Грымов пришел с предложением сделать фильм, я ему сначала отказала, потому что не представляла себе, как это можно сделать. Но он четко рассказал, как он видит это кино, и я ему написала сценарий. Денег на фильм, правда, не нашли - нашли только на сериал, это оказалось проще. Меня подкупила одна история. Юра рассказал мне, что ночью, накануне первого съемочного дня, он проснулся и понял, что в госпитале во время войны халатов белого цвета быть не может (речь шла о событиях 1942 года). И они желтили, красили их, чтобы они выглядели правильно.
Это в высшей степени профессиональная работа. У Грымова свой киноязык. Я не смотрю сериалы: не из принципа, а просто не в состоянии в течение десяти дней подряд находить для этого время. Экранизации «Московской саги» и «Доктора Живаго» смотрела урывками: Грымов такого безобразия себе не позволил.
- В «Веселых похоронах» (снят по одноименному произведению Улицкой. - Ред.) одну из своих последних ролей сыграл Александр Абдулов...
- И эта роль умирающего от рака художника оказалась для него, к сожалению, пророческой. Я не видела этого фильма, насколько я знаю, он до сих пор не вышел в прокат. Возможно, теперь, после смерти Абдулова, его и покажут.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Людмила Улицкая родилась в Башкирии, где ее семья находилась в эвакуации. После окончания биофака МГУ работала генетиком. В 1992 году в «Новом мире» вышла повесть Улицкой «Сонечка», которая двумя годами позже была признана во Франции лучшей переводной книгой года и принесла автору премию Медичи. В 2001 году за роман «Казус Кукоцкого» получила высшую литературную премию - российского «Букера».
Замужем - в третий раз. Муж - художник. Имеет двоих сыновей и внука.
5 самых известных книг Улицкой:
«Сонечка»
«Казус Кукоцкого»
«Искренне ваш Шурик»
«Даниэль Штайн, переводчик»
«Медея и ее дети»