Учебник "Занимательное барокко"
Виктор Топоров
Петербуржский книжный вестник
"Остров Накануне", третий роман Умберто Эко, столь же претенциозен, как два предыдущих, он слабее "Имени Розы" с его ошеломляющей новизной, остроумным пародированием Борхеса и, не в последнюю очередь, прихотливым детективным сюжетом, но заметно сильнее "Маятника Фуко" - с его политической коньюнктурщиной и этической фальшью. В романе "Остров Накануне" предпринята попытка воскресить средствами постмодернизма - однако без сквозной иронии, постмодернизму вроде бы свойственной, - поэтику и стилистику барокко - литературного барокко прежде всего, но и барокко мировоззренческого, барокко научно- технического, барокко, если угодно, бытового.
Литература барокко - поэзия Андреаса Грифиуса, Джона Донна, Сирано де Бержерака, бесчисленные мемуары XVII века и писания иезуитов; роман "Симплициссимус" и переосмысленные в барочном духе "Приключения Робинзона Крузо"; книги об эпохе барокко - и прежде всего "Три мушкетера"; латинские и греческие памятники, в эпоху барокко то трагически, то травестийно переосмысленные, - таковы основные источники многословного, как всегда у Эко, романа. Событийная канва такова: итальянский искатель приключений, поневоле ставший агентом французских кардиналов Ришелье и Мазарини, отправляется с разведывательной миссией на борту английского флибота в южные моря. Корабль терпит крушение, итальянского авантюриста выносит на борт другого корабля, тоже потерпевшего крушение, у входа в гавань некоего острова. Плавать он не умеет, вспомогательных плавсредств на корабле нет; обреченный на вечное одиночество (я опускаю в пересказе историю недолгой встречи с последним пассажиром второго флибота), кавалер де ла Грив пишет бесконечные письма парижской возлюбленной, а затем принимается сочинять роман, в котором под его собственным именем действует его роковой и победоносный двойник, возлюбленная Делия также отправляется в плавание и терпит крушение неподалеку от того же острова... Концы не сходятся с концами в этом сюжете, однако это не писательская промашка Эко, а сознательно избранный литературный прием, в поэтике барокко именуемый "открытая форма". Приключенческая занимательность тем самым, естественно, страдает, зато выигрывает занимательность иная - интеллектуальная и стилистическая, - на которой весь роман и держится.
Цель странствий и разведывательных миссий - "тайна долгот", нахождение Нулевого меридиана; научно-техническая и в значительной степени научно-мистическая, она вместе с тем носит и военно-прикладной характер. Многочисленные "технизмы", подлинные и мнимые, самым тщательным образом описываемые в романе, призваны показать - прогресс иллюзорен: не мытьем, так катаньем наши якобы технически неискушенные предки добивались ничуть не меньшего, нежели мы.
Стилистическую задачу барокко довольно удачно сформулировал и сам Эко: "...пропорции обязаны украшать концепт, преувеличения - оживлять, таинственные сближения - придавать рассказу содержательность, размышления - глубину, эмфазы - возвышенность, аллюзии - загадочность, а каламбуры - тонкость". Так и написан сам роман, представляющий собой к тому же "связку цитат", по выражению его русской переводчицы, а точнее - связку разнообразно переосмысленных и иронически сопряженных друг с другом цитат: допустим, герой следит за тем, как возлюбленная вычесывает и выщелкивает блох, - и это отсылает нас к десяткам возвышенных любовных стихотворений, написанных по тому же поводу в XVI и XVII веках. Нас - это тех, кто способен такое оценить; я вот когда-то написал дипломное сочинение о поэтике барокко, да и впоследствии перепел сотни барочных стихотворений; много ли нас таких - это вопрос о читательской судьбе романа.
В книге помещено и "Открытое письмо" Умберто Эко переводчикам романа. Отмечу, что автор этого письма, да и автор романа, имея в виду, что роман будут переводить, должен быть садистом. Писать прозу в таком стиле - дело для эрудированного человека, обложившегося к тому же историческими, этимологическими и специальными словарями, в принципе не такое уж сложное. А нот переводить такой роман - сущая каторга. Сладкая каторга, если иметь в виду русскую переводчицу Елену Костюкович, влюбленную в творчество Эко и посвятившую ему всю свою жизнь, но тем не менее, каторга. А каторжный труд, он не просто тяжел - он непременно должен быть бессмысленным.
Елена Костюкович решает задачу, как всегда, блистательно, черпая средства как из реального, так и из латентного (он же гипотетический) русского языка, великого и могучего (хотя любой развитый язык ничем не хуже). Не обходится, конечно, и без мелких огрехов: словосочетания "боевая буча" и "жертва аборта" восходят все же к Маяковскому и к Ильфу с Петровым - это авторские инвенции, и вкладывать их в уста монахам XVII века едва ли стоило. Впрочем, поэтика барокко примечательна, в частности, и тем, что в ней по-гегелевски (опять-таки анахронизм в духе рецензируемого романа) снята проблема личного авторства и, соответственно, наоборот, - плагиата.
По прочтении романа остаешься наедине с нелегким вопросом: а чего ради он, собственно говоря, написан? Вопрос этот применительно к творчеству Умберто Эко и вообще является роковым: одолев несколько сотен очень непростых страниц, приходишь к какой-нибудь элементарной и давным-давно известной истине, которую и проповедует или, вернее, стремится проповедовать итальянский писатель-гуманист современного склада. И осознав это "дважды два = четыре", преподносимое однако же с помпой и тщанием, в досаде повторяешь слона булгаковского персонажа: "Тоже мне бином Ньютона!". А вообще занимательно. Но ни о чем. Но занимательно. Но ни о чем. Такое вот барокко, такой вот Постмодернизм. Кстати говоря, современная культурология, одним из титанов которой слывет Умберто Эко, выявила немало сходных черт меж-ду барокко (с его разновидностями - первым и вторым маньеризмами) и постмодернизмом.