http://www.itogi.ru/arts-teatr/2009/28/141942.html
Цветы запоздалые
Марк Розовский поставил пьесу Людмилы Улицкой "Мой внук Вениамин"
Спектакль называется "Незабудки". Потому что Елизавета Яковлевна всю жизнь хранит шелковую подкладку маминого пальто, расшитую голубыми цветочками еще бабушкой Розой. Еще там, в райском когда-то месте, именуемом Бобруйск, где на нескольких улицах сплошь жили родные. Так повелось, потому что испокон века Ехелевичи женились на Литваках, а Винаверы - на Брауде. Никого не осталось. Только Фира да незабудки на выцветшей подкладке. Правда, у Фиры есть характер и... сын. Если в Бобруйске найти девушку, ну, например, из Винаверов, то можно начать восстанавливать утерянный рай или по крайней мере мировую справедливость. Фира, наверное, громче всех пела перед войной "Нам нет преград!". Собственно говоря, ее "план Барбаросса" и стал сюжетом. Вернее, что и как из него получилось. Пьесу Улицкая написала давно, когда в конце восьмидесятых работала завлитом в Камерном еврейском музыкальном театре. Ее тогда не разрешили, скорее всего по причине частоты употребления слова "еврей". Хотела добавить, что в остальном по всем параметрам советская пьеса, но осеклась. Ничего конъюнктурного, компромиссного в ней нет. И теперь, пожалуй, даже интересно посмотреть, как ранняя пьеса соотносится с прозой, проглядывают ли мотивы будущих рассказов и романов. Безусловно. Только умелости было меньше. Улицкая не раз повторяла в своих интервью, что лучше всего ей удаются "отдельные истории об отдельных людях". Судя по четырем персонажам пьесы, ей сразу было дано умение видеть своих героев будто несколькими оптическими приборами одновременно. И изнутри, и со стороны. Именно неожиданность, смена точки зрения настигает тогда, когда ты уже почти готов сказать "типичный представитель...". Да, типичный, но... И в этом-то но как раз и помещается живая, неповторимая жизнь. А еще в этой ранней пьесе Улицкой легко угадать автора будущего проекта "Другой, другие, о других", обучающего детей (да и взрослых) толерантности. Кстати, может быть, советские цензоры (звериным чутьем обладали) почувствовали в "Вениамине" тонкую грань, разделяющую природную толерантность от лозунгового интернационализма.
Марк Розовский в спектакле полностью доверился автору и артистам. Они купаются в ролях, лелея и холя человеческую неповторимость своих героев. Наслаждаясь бурлеском Райны Праудиной (Эсфирь), оцениваешь мягкую, застенчивую манеру Екатерины Райкиной (Лиза), юную проницательность Екатерины Товстоноговой (Сонечка) и простодушие Александра Чернявского (Витя).
Как-то, рассуждая о театре, Людмила Улицкая сказала мечтательно: "Театр гораздо больше, чем те тексты, которые в нем разыгрываются. Он гораздо больше смысла, в нем есть изумительная рациональность. Так по крайней мере должно быть". Вот чего нет в "Незабудках", того нет. Есть нежная сентиментальность.
Цветы запоздалые
Марк Розовский поставил пьесу Людмилы Улицкой "Мой внук Вениамин"
Спектакль называется "Незабудки". Потому что Елизавета Яковлевна всю жизнь хранит шелковую подкладку маминого пальто, расшитую голубыми цветочками еще бабушкой Розой. Еще там, в райском когда-то месте, именуемом Бобруйск, где на нескольких улицах сплошь жили родные. Так повелось, потому что испокон века Ехелевичи женились на Литваках, а Винаверы - на Брауде. Никого не осталось. Только Фира да незабудки на выцветшей подкладке. Правда, у Фиры есть характер и... сын. Если в Бобруйске найти девушку, ну, например, из Винаверов, то можно начать восстанавливать утерянный рай или по крайней мере мировую справедливость. Фира, наверное, громче всех пела перед войной "Нам нет преград!". Собственно говоря, ее "план Барбаросса" и стал сюжетом. Вернее, что и как из него получилось. Пьесу Улицкая написала давно, когда в конце восьмидесятых работала завлитом в Камерном еврейском музыкальном театре. Ее тогда не разрешили, скорее всего по причине частоты употребления слова "еврей". Хотела добавить, что в остальном по всем параметрам советская пьеса, но осеклась. Ничего конъюнктурного, компромиссного в ней нет. И теперь, пожалуй, даже интересно посмотреть, как ранняя пьеса соотносится с прозой, проглядывают ли мотивы будущих рассказов и романов. Безусловно. Только умелости было меньше. Улицкая не раз повторяла в своих интервью, что лучше всего ей удаются "отдельные истории об отдельных людях". Судя по четырем персонажам пьесы, ей сразу было дано умение видеть своих героев будто несколькими оптическими приборами одновременно. И изнутри, и со стороны. Именно неожиданность, смена точки зрения настигает тогда, когда ты уже почти готов сказать "типичный представитель...". Да, типичный, но... И в этом-то но как раз и помещается живая, неповторимая жизнь. А еще в этой ранней пьесе Улицкой легко угадать автора будущего проекта "Другой, другие, о других", обучающего детей (да и взрослых) толерантности. Кстати, может быть, советские цензоры (звериным чутьем обладали) почувствовали в "Вениамине" тонкую грань, разделяющую природную толерантность от лозунгового интернационализма.
Марк Розовский в спектакле полностью доверился автору и артистам. Они купаются в ролях, лелея и холя человеческую неповторимость своих героев. Наслаждаясь бурлеском Райны Праудиной (Эсфирь), оцениваешь мягкую, застенчивую манеру Екатерины Райкиной (Лиза), юную проницательность Екатерины Товстоноговой (Сонечка) и простодушие Александра Чернявского (Витя).
Как-то, рассуждая о театре, Людмила Улицкая сказала мечтательно: "Театр гораздо больше, чем те тексты, которые в нем разыгрываются. Он гораздо больше смысла, в нем есть изумительная рациональность. Так по крайней мере должно быть". Вот чего нет в "Незабудках", того нет. Есть нежная сентиментальность.